26 февраля, в Неделю сыропустную, в день воспоминания Адамова изгнания, Прощеное воскресенье, в храме святых мучеников Адриана и Наталии были совершены две Божественные литургии.
В начале Великого Поста (в Прощеное воскресенье) Церковь вспоминает о главной трагедии в истории человечества — изгнании Адама из рая. Есть известное изречение (его приписывают разным людям — то Честертону, то Нибуру), что первородный грех — единственный из христианских догматов, доступный непосредственному наблюдению. Люди самых разных убеждений соглашаются, что с миром что-то глубоко не так. Буддисты полагают, что существование — это страдание, и хотят уйти от него в Нирвану; марксисты рвутся этот мир переделать; гностики (всех видов) полагают, что он изначально плох и хотят сбежать из него в чистую духовность; христиане говорят о том, что он был создан благим и пал.
Атеисты используют это состояние мира, чтобы отрицать благого Бога; аргумент «от зла» самый серьезный в атеистическом наборе, фактически, единственный серьезный аргумент. У него есть, однако, принципиальная особенность, благодаря которой он, похоже, указывает совсем в другую сторону. Зло есть некая порча, что-то недолжное, что-то, на что мы реагируем словами «так не должно быть». Смерть юноши — зло, потому что он должен был жить долго и счастливо; смерть старика — биологическая неизбежность, но мы тоже переживаем ее как зло. Люди должны любить друг друга и жить в братской приязни, поэтому проявления бесконечной войны всех со всеми есть зло.
Но тогда, чтобы говорить о зле, мы должны признавать что-то «должное», то состояние мира и человека, которое нарушено злом, цель, мимо которой промахивается мир, путь, с которого он сбился. Мир и человек могут уклониться от своего подлинного предназначения, только если это предназначение существует: вы не можете сбиться с пути, если никакого пути нет. Но если это так, то есть Тот, кто предназначает, воля и замысел, начертавшая путь, с которого мы сбились.
В мире без Бога говорить о зле бессмысленно — ну да, все живое грызет друг друга, а вы как думали? Жизнь есть воля к власти, смерть — обязательная часть процесса, этика любви и сострадания — ухищрение слабых, которые хотят обуздать сильных, совесть — «голос стада».
Чтобы говорить о зле, мы должны признать две реальности — в основании мира лежит благая воля, которая задает его предназначение, то, каким он должен быть; мир от этого предназначения отпал. Как произошло это отпадение? У нас есть не только библейское повествование о падении Прародителей, у нас есть непосредственный опыт — мы повторяем это падение семь раз на дню, когда поступаем не так, как должны. У нас есть свобода выбора, и мы выбираем — неправильно. Доктрина грехопадения очень точно описывает наш опыт.
Но не только опыт наших личных падений, но и опыт нашей надежды. Если мы видим наше нынешнее состояние как падшее, неестественное, ненормальное, мы можем надеяться на спасение; если это нормальное состояние, то и надеяться нам не на что. Если мы пребываем в изгнании из отечества, это значит, что отечество у нас есть и есть надежда вернуться.
Если мы уже на месте, то нам некуда больше возвращаться. Доктрина грехопадения говорит о том, что мы — принцы в изгнании, и эти лохмотья — остатки царственного одеяния, и что Отец намерен вернуть нас в прежнее достоинство; отрицая падение, мы признаем, что родились и умрем нищими, и эти лохмотья — все, что у нас было, есть и когда-либо будет.
Мы переживаем тоску по Отчему Дому, и где-то в глубине нашего сердца всегда живет плач Адама по утерянному раю, томление по небесной радости, по чему-то бесконечно большему чем все, что нам может дать этот мир. Мы, конечно, можем — как некоторые это и делают — объявить эту тоску иллюзией, решить, что человек — это не принц в изгнании, а дисфункциональная обезьяна, которая, в силу какого-то случайного эволюционного сбоя, приобрела странные потребности, выходящие за рамки биологического императива — плодиться, чтобы пожирать, и пожирать, чтобы плодиться. Мы можем подавлять в себе эту тоску, ни на минуту не оставаясь в тишине и забивая всю свою жизнь хоть чем-нибудь — работой, развлечениями, политикой, препирательствами, скандалами — чем угодно, лишь бы не оставаться наедине с собой и своей бедой.
Но мы можем — как зовет нас Церковь — дать волю слезам и оплакать свою горькую потерю: «Раю мой, раю, прекрасный мой раю! Раю мой, раю, прекрасный мой раю!» И тогда мы обретем надежду — вернуться домой, к той вечной радости и вечной красоте, и вечному ликованию, от которого мы отпали в Адаме и к которому возвращаемся во Христе.
ТРОПАРЬ ВОСКРЕСНЫЙ, глас 4:
Све́тлую воскресе́ния про́поведь/ от А́нгела уве́деша Госпо́дни учени́цы/ и пра́деднее осужде́ние отве́ргша,/ апо́столом хва́лящася глаго́лаху:/ испрове́ржеся сме́рть,/ воскре́се Христо́с Бо́г,// да́руяй ми́рови ве́лию ми́лость.
Перевод: Радостную весть о воскресении узнав от Ангела, и избавившись от прародительского осуждения, Господни ученицы апостолам возглашали, торжествуя: «Низвержена смерть, воскрес Христос Бог, дарующий миру великую милость!»
Кондак Недели сыропустной, глас 6:
Прему́дрости Наста́вниче, смы́сла Пода́телю,/ нему́дрых Наказа́телю, и ни́щих Защи́тителю,/ утверди́, вразуми́ се́рдце мое́, Влады́ко!/ Ты даждь ми сло́во, О́тчее Сло́во,/ се бо устне́ мои́ не возбраню́,/ во е́же зва́ти Тебе́:// Ми́лостиве, поми́луй мя па́дшаго.
Перевод: Премудрости наставник, разума Податель, Учитель неразумных и нищих Защитник, утверди, вразуми сердце моё, Владыка. Ты дай мне слово, Отчее Слово, — ибо вот, я устам моим не возбраню взывать Тебе: “Милостивый, помилуй меня, падшего!”
Изложение истории праздника составлено по материалам интернет порталов: https://azbyka.ru, https://foma.ru
подготовил: Андрей Горайко
